Часть III: после родов
Очнулась я, как и обещали, в операционной, правда мало что помню. Не помню совсем как мне показывали ребенка, говорят, я ее даже потрогала за ножку… зато помню «жуткую» боль от того, что мне копаются между ног (оказывается это была обычная обработка половых органов после операции, а я непонятно что себе придумала). Анестезиолог потом все прикалывался, что я была единственной, кто в операционной умудрилась заорать во всю глотку «Ой, больно», чем перепугала всех, а родители за дверями операционной точно поседели Зато они слышали как закричала малышка (надо сказать, заверещала она прилично), потом подглядывали в дверь как ее обрабатывают, а затем ее вынесли показать и даже дали подержать на ручках. В общем операция закончилась, меня вывозят на каталке в коридор, завозят в лифт, слышу голоса родителей: родила хорошую девочку 3600, все в порядке! Никак не могу разлепить глаза, но анестезиолог предупреждал, после наркоза будет тяжесть в веках. Привозят на второй этаж в интенсивную терапию, перекладывают на кровать, низ живота разрывает от боли, а обезболивающие пока нельзя, об этом тоже предупреждали – должно пройти время. Лежу как в тумане¸ время идет, постепенно сознание возвращается, но начинает бить жуткий озноб, от этого шву еще больнее. Начинаю стонать, медсестра ставит капельницу, просит не дергать рукой так сильно, но озноб никак не отпускает. Наконец слышу как анестезиолог командует медсестре дать обезболивающее, мне делают укол в ногу. Время идет, лежу, сознание ясное, но периодически вырубаюсь спать. Обезболивающее уже действует, но все тело затекло, а могу пошевелить только руками и пальцами ног. Прошу перевернуть меня на бок, отвечают – пока нельзя. Потом привозят ту девочку, которая на полдесятого, ее лицо серо-желтого цвета, догадываюсь, что сама выгляжу не лучше. К обеду становится совсем хорошо, обезболивающие работают, голова ясная, только страшно пошевелиться да беспокоит то, что сверху из патологии так и не принесли мой пакет с вещами, а там очки и сотовый телефон. Приходит мама, говорит, что девочка похожа на мужа, дает свой сотовый позвонить, правда разговор с мужем помню плохо. Заходит анестезиолог, смотрит живот, спрашивает о состоянии, постоянно шутит, а смеяться больно. Навещает моя врач, говорит параметры ребенка: 3610, 53 см, 8/9 по Апгар! Потом соседке приносят сотовый, ничьих номеров наизусть не помню, звоню мужу на домашний, он, конечно, в курсе, очень счастлив. Хочется скорее увидеть дочку, но боюсь, что не смогу разглядеть ее без очков. Потом деток приносят, мне подносят близко, чтобы смогла рассмотреть, вглядываюсь в маленькое личико, да, мама была права, она курносая как муж и губы бантиком. Глазки чуть приоткрыты, смотрит на меня – реву от счастья. Говорю ей что-то, а голос не мой, грубый какой-то… Вечером наконец-то приносят вещи, одеваю очки, часы и отправляю всем страждущим смски, разговариваю с мужем. Он потом сказал, что голос у меня был очень жалкий. А я вся в эйфории, почти всю ночь проболтали с соседкой, то ли наркоз, то ли роды так влияют, но спать не хотелось совершенно, через открытую дверь вижу как ходят люди, возят деток – это почему-то очень радует. Так прошли первые сутки: медсестра все время в палате, делает уколы, меряет давление, температуру, моет нас. В общем мы неплохо устроились там К вечеру уже можно сгибать ноги в коленях, наутро мы переворачивались набок, а чуть попозже заставили вставать. Это, конечно, была жесть, спасибо создателю бандажей, без него было бы совсем никак. У соседки кружилась голова, я же оставалась в какой-то эйфории, ждала, ну когда же принесут дочу. А потом как обухом по голове: у вашей дочери физиологическая желтуха, мы вам ее не будем приносить, она в детском отделении под лампой Не принесут, не приложат к груди, ну что же, значит тем более надо приходить в себя и самой к ней ходить. Ближе к вечеру новости совсем плохие: приходит педиатр, приносит ребенка, она взяла группу крови мужа, у нее конфликт и гемолитическая болезнь новорожденных, сильно повышен билирубин, поэтому ее переводят в интенсивную терапию во второе акушерское отделение, а позже меня положат к ней. Смотрю на дочу, она оранжевая как морковочка, подписываю согласие на лечение, врач просит памперсы, они в пакете; пока она их достает, я могу подержать дочу. Прижимаю ее к себе, целую мягкий теплый лобик… уносят… В общем весь вечер, а потом и ночь я тогда проплакала. А на следующий день меня, резко обессилевшую (и шов болел и общее состояние было хреновым) перевели в соседний корпус во второе акушерское отделение, где проводят сложные роды и лежат детки с патологией.